Уничтожение
(XIV столетие)
Последняя окситанская Церковь
К концу ХIII столетия, после двадцати лет войны, двух смен власти и трёх
поколений инквизиционной травли, катаризм, очевидно, умирал в Окситании.
Казалось, уже ничье дыхание не раздует больше этого жара.
Дыхание Пьера Отье
Но именно таким было призвание Пьера Отье. Этот бывший нотариус из Акс
ле Терме, близкий к графу Роже-Бернару де Фуа, начиная с 1299 года, возглавил
маленькую группу Добрых Людей, непреклонных в своей решимости возобновить
евангелизм катаров на их прежних территориях. Среди них был родной брат
Пьера Гийом Отье и сын Пьера Жак. И им это почти удалось… Используя свои
семейные и дружеские связи, а также остатки бывшего еретического подполья,
они смогли, в течение многих лет, избегать инквизиторских ловушек и раздуть
пламя катаризма от Кверси до Пиренеев среди верующих, которых было еще
достаточно много.
Источники, которым можно доверять...
Мы знаем все детали героических и трагических событий конца окситанского
катаризма благодаря документам «из первых рук»: реестра приговоров Бернарда
Ги (1307 - 1321), а особенно реестра допросов Жака Фурнье (1318 - 1325),
опубликованных и переведенных историком Жаном Дювернуа.
Новые инквизиторы
Но институция Инквизиции, хотя и испытывавшая иногда проблемы и трудности,
на этот раз рьяно взялась за дело: Добрые Люди столкнулись с личностями
жесткими и неумолимыми - Бернардом Ги в Тулузе, Жофре д’Абли в Каркассоне,
и затем с Жаком Фурнье в Памье.
Эти новые инквизиторы применяли полицейские методы расследования, используя
обширную сеть шпионов и доносчиков, и терроризировали симпатиков катаризма
тем, что осуждали на сожжение вновь впавших в ересь (ранее отрекшихся,
но пойманных во второй раз) и умерших.
Последняя травля
С 1300 по 1310 год продолжался этот отчаянный прорыв. Судьба этой героической
катарской реконкисты зависела от возможности резко увеличить количество
подпольных пастырей. Но это была неравная битва. Инквизиция выловила и
сожгла, одного за другим, всех Добрых Людей, приходящих ночью. Жака и
Гийома Отье сожгли в Каркассоне в 1309 году. Амиеля де Перля и Пьера Отье
в Тулузе в 1310 году. Единственным, кому удалось бежать в Каталонию, был
Гийом Белибаст. Обманутый двойным агентом, он был схвачен и сожжен в Виллеруж-Термене
в 1321 году по приказу архиепископа Нарбонны. Это был конец окситанских
катарских Церквей.
Пламенная вера Отье
Пьер Отье был сожжен 9 апреля 1310 года перед кафедральным собором Сен-Этьен
в Тулузе. На костре - и об этом есть несколько свидетельств - он заявил,
что если ему дадут возможность проповедовать перед толпой, он обратит
всех собравшихся в свою веру!
Есть
две Церкви
Пьер Отье и его товарищи проповедовали Евангелие еще более ясно и аргументировано,
чем их предшественники. Жестоко преследуемые, они ассоциировали себя с
Христом и Его апостолами, которых мир преследовал до них, и называли Римскую
Церковь - преследовательницу злобной и лживо христианской. Перекликаясь
с рейнскими еретиками 1143 года, Пьер Отье проповедовал: «Есть две Церкви,
одна гонима, но прощает, а другая владеет и сдирает шкуру». Каждый понимал,
какая есть Церковь Христова, а какая - от мира сего.
На протяжении десяти лет, между 1300 и 1310 годами, маленькая группка
отважных Добрых Людей, объединенных вокруг Пьера Отье, смогла достичь
определенного успеха и возобновить деятельность катарской Церкви между
Пиренеями и нижним Кверси. Но Инквизиция не оставила им ни одного шанса:
все они были пойманы и сожжены.
Богомилы и турецкое завоевание
К концу ХIII века последние окситанские Добрые Люди искали обучения и
крещения в Италии, где Церкви были еще живы. В XIV веке последние итальянские
катары пытались пересечь море и добраться до счастливой Боснии.
В Шампани и Рейнских землях
В Северной Европе катаризм всегда был в подполье, а начиная с XII столетия,
стал подвергаться постоянным преследованиям. Скорее всего, в этом регионе
он был уничтожен к середине XIII столетия. Начиная с 1229 года, протоинквизиторские
миссии Роберта де Бугра во Франции и Конрада Марбургского в Германии оставили
нам свидетельства своей безжалостной и кровавой эффективности. В 1239
году на территории графского замка Монт Эмме, в Шампани, было сожжено
двести тридцать катаров из Церкви Франции.
Патарены, гибеллины и итальянская Инквизиция
В Италии, наоборот, репрессии начались поколением позже, по сравнению
с ситуацией в Окситании.
В городах Италии катары - или патарены - были наиболее близки к гибеллинам,
сторонникам императора Фридриха, боровшихся против гвельфов, сторонников
папы. Гибеллины защищали их, как могли, и вплоть до победы гвельфов и
Карла Анжуйского (1268 год) катары жили в Италии в довольно благоприятной
для себя обстановке. Вот тогда у Инквизиции оказались развязаны руки.
Если в 1245 году Флоренция закрыла свои ворота перед носом у инквизиторов,
то в 1278 году на аренах в Вероне были сожжены в полном составе катарские
общины Конкореццо и Децензано. Какими бы ни были их теологические споры
при жизни, их объединила смерть на одном и том же костре.
Боснийские христиане
Несмотря на это, в первые годы XIV столетия остатки окситанской Церкви
в изгнании еще могли выжить в Италии. Ведь именно там Пьер и Гийом Отье
получили своё религиозное обучение. Последние итальянские катары дожили
до начала XV столетия, и их еще можно различить среди новых диссидентских
движений - Спиритуалов и Апостоликов. Но они уже стремятся бежать в Боснию,
где ересь никогда не подвергалась преследованию. Наоборот, известные под
именем боснийских христиан (Босанска Црква), эти еретики образовали там
что-то вроде национальной Церкви, со своими иерархами и религиозными домами.
Приближенная к королевской власти и почитаемая ею, сосуществуя рядом как
с францисканскими католическими миссиями, так и с сербской православной
Церковью, Боснийская Церковь никогда никого не преследовала.
Турецкое завоевание
Турецкое завоевание в конце XIV столетия уничтожило Болгарское Царство.
После взятия Константинополя в 1453 году, в 1463 году наступила очередь
Боснии, куда вторглись завоеватели. И греческие, и славянские богомилы,
и боснийские христиане, были поглощены и раздавлены воинствующим Исламом.
Можно сказать, что к этому времени конца Средневековья, катаризм исчез
из Истории. Существует миниатюра XVI столетия, представляющая Собор против
Стригольников - богомилов у восточных славян - в 1490 году в Новгороде
(Россия). После турецкого завоевания остатки богомильской Церкви пробовали
бежать на Север.
Наследие
боснийского христианства
Сохранился фрагмент ритуала боснийских христиан конца XII века, совпадающий
с богомильскими и катарскими ритуалами. Сохранились также и надгробные
стелы многочисленных иерархов этой удивительной Церкви, независимой ни
от папы Римского, ни от константинопольского патриарха. Истребленный насилием
в Северной Европе в XIII столетии, катаризм сумел выжить в Италии до конца
XIV столетия, а в Болгарии, Греции и Боснии, не исчезал до самого турецкого
завоевания. Его повсеместное уничтожение в этих местах началось со взятия
Константинополя, с 1453 года.
Церковь, с которой расправились
В день, когда был сожжен последний из Добрых Людей, вера еще могла жить
в сердцах оставшихся верующих, но Церковь катарская погибла. Никто больше
не мог от ее имени претендовать на право передавать апостольскую традицию.
Уязвимая структура
Если бы катаризм был простым диссидентским религиозным движением со спонтанным
призванием, то, возможно, он пережил бы подполье и облавы. Но Церковь,
со своей иерархией, долгим обучением, послушниками и ординацией, не могла
эффективно обновляться во времена безудержной охоты на людей. Достаточно
было, чтобы Инквизиция методически вылавливала и уничтожала всех ее пастырей.
В день, когда сожгли последнего из них, Церковь погибла.
Архаическая
религиозность
Я позволю себе предположить, что, не будучи преследуемым, катаризм мог
бы утратить свою динамику, если бы не стал развивать и углублять свою
слишком спиритуальную религиозность в меняющемся мире. В то время францисканская
мистика уже переориентировала религиозные чувства, сосредоточив их на
человеческой природе и страданиях Иисуса. Оставаясь романской религиозностью,
сосредоточенной на Святом Духе и игнорирующей человеческую природу Сына,
катаризм мог утратить свою силу в готическом мире с его культом Распятия
и процессиями флагеллантов.
Времена нормализации
В то же время, воинствующая ортодоксия совершенствовала методы борьбы
и уничтожения ересей. Она развивала свою логику и кодифицировала догмы
и способы мышления западно-европейского Средневековья, замкнув их в пределах
томизма и схоластики, взорвать которые удалось лишь протестантской Реформе.
Общество трёх сословий так и законсервировалось на долгое время, хотя
и видоизменялось. Идея о том, что Бог разделил общество на три сословия,
чтобы поддерживать в нем порядок, просуществовала в европейских государствах
до эпохи Просвещения и Французской Революции. А в наши дни катаризм стал
для нас выглядеть чем-то странным, чем-то экзотическим.
Но в XII веке это была религиозность, характерная для того времени, и
очень близкая и родственная католической религиозности. Культура и ментальность
человечества эволюционировали, изменились. Но катаризм остался неподвижным,
застыл в глубине Средневековья, остановленный в своём развитии грубым
насилием.
Церковь, а не секта
Катаризм был Церковью, а не инициатическим тайным обществом. Именно поэтому
он не пережил подполья и средневековых преследований. Он мог бы снова
возродиться и заговорить своим голосом, когда пришла пора религиозной
толерантности во времена протестантской Реформы или Революции. Но тогда
уже не оставалось ничего. Сегодня только несколько сект претендуют, абсолютно
необоснованно и абсурдно, на его неразрывное наследие.
Урок катаризма
Однако далеко не всё выглядит таким уж архаическим в этом средневековом
христианстве. Каждый из нас, верующий он или нет, может задуматься над
их выбором в пользу абсолютной доброты Божьей, над их фундаментальным
оптимизмом относительно человеческой натуры, которая может быть избавлена
от зла, потому что они четко осознавали, что она - благая по своей природе.
Над их апостольским отказом не только от всякого индивидуального насилия,
но и от любого компромисса с институционализированным насилием мира сего,
над их стойкостью к искушениям всякого религиозного тоталитаризма: это
пример, которому стоило бы следовать.
Будучи евангельской еще до проповедей Франциска Ассизского, а не властолюбивой,
Церковь катарская, без сомнения, была уничтожена только потому, что встала
на дороге у папства, в то время, когда оно укрепляло свою теократическую
власть.
Катаризм был методически уничтожен Инквизицией, тем более, что его церковная
структура мало была приспособлена к подпольной жизни. Обновление католического
спиритуализма и кодификация ортодоксии привели к тому, что католическая
Церковь погребла саму память о катаризме.
Странности реабилитации
Сегодня, в угоду туристам и просто любопытствующим, реклама превратила
Добрых Людей в таинственных каменщиков, тамплиеров, охраняющих Грааль,
адептов гомеопатической медицины… В то же время, туристическая «страна
катаров» ценима и уважаема людьми, любящими свободомыслие.
Запрограммированная гибель
Когда катаризм исчез в огне, Римская Церковь написала целые тома, где
поставила ему диагноз: эти еретики страдали неизлечимой болезнью, неоманихейством,
осложненным докетизмом. Короче говоря, будучи дуалистами и не признавая
евхаристии, катары были обречены на уничтожение. Даже память о них постарались
покрыть позором. Но Инквизиция оставила и в сознании, и в подсознании
окситанцев такой след, что они до сих пор в глубине души остаются антиклерикалами.
Протестанты и католики
Реформация XVI века в Лангедоке была наиболее успешной именно в тех местах,
где ранее был лучше всего укоренен катаризм. Первые протестантские историографы
иногда называли альбигойцев среди своих великих предшественников. Но католические
историки, как, например, Боссюэ (1627-1704), повторяли тезисы средневековых
доминиканских теологов, и снова навешивали на катаров ярлык неоманихейства.
Окситанисты
В XIX столетии начались оживленные дискуссии относительно самосознания
Юга. Романисты и фелибристы (см. справку) с энтузиазмом открыли для себя
золотой век Окситании - времена трубадуров - и катаризм часто ассоциировался
у них со специфически окситанской религиозностью. Окситанские поэты страстно
оплакивали «великую романскую родину», запустив в общественное сознание
идею о том, что трубадуры были тайными служителями катарской Церкви, воспевая
ее под псевдонимом Дамы.
Романисты и фелибристы
XIX век - это век открытия лирики трубадуров (XII - XIII столетие), что
произошло во многом благодаря трудам так называемых романистов, то есть,
специалистов по средневековому языку Ок, преимущественно немецких ученых.
Одновременно с этим, поэт Фредерик Мистраль организовал литературное движение
фелибристов, призывавшее к настоящему возрождению языка и культуры, которую
тогда определяли как «провансальскую». В ХХ веке это движение переросло
в окситанизм.
Между литературой и поэзией
Протестантский пастор и поэт, Наполеон Пейра, автор лирической «Истории
альбигойцев» (1870 год), снова поднял на щит, среди всего прочего, тему
Монсегюра (как храма и подземного некрополя) и Эксклармонды (в образе
которой он смешал нескольких исторических персонажей, носивших это имя),
превратив отныне эти темы в источник поэтического вдохновения.
Эзотерики
С конца XIX столетия современные эзотерики пытаются присвоить себе наследие
катаров, представить себя их последователями: розенкрейцеры, неогностики,
неоманихейцы, неопифагорейцы, неотамплиеры - все и каждый по-своему спекулируют
на популярности катаризма. В наши дни они сумели настолько вульгаризировать
эту тему, что она даже стала ассоциироваться с явлением, которое им даже
в страшном сне не приснилась бы - с нацизмом. Автором этой мистификации
является немецкий писатель Отто Ран, который в 1933 году представил катаров
как истинных арийцев, поклонников солнечного грааля, а крестовый поход
против альбигойцев, как «крестовый поход против Грааля».
Заключенная в схемах средневековой теологии, поставившей на ней печать
осуждения, память о катаризме иногда возрождалась в сердцах людей. Причин
тому было много, и они были очень разными - от протестантизма до окситанизма.
Сегодня различные секты и эзотерические движения пробуют построить «храм
вымышленного катаризма».
С точки зрения Истории
Историк вырабатывает свою позицию, исходя из документов. Случилось так,
что в середине ХХ века были открыты тексты катарского происхождения, и
именно тогда критическая история катаризма наконец-то сменила теологическую
полемику.
Манихейская цепь
Сначала главным источником, на который опирались историки этой средневековой
ереси, были опровергающие ее трактаты. Изучая настоящие антиеретические
Суммы, составленные теологами XIII столетия - преимущественно доминиканцами
и инквизиторами - первые исследователи, часто будучи сами католическими
теологами, предпочитали искать корни катарского дуализма в восточных влияниях,
особенно зороастризме и манихействе, проводя прямую линию происхождения
катаров от Мани через павликиан и богомилов. До 1950 года этот вопрос
находился в исключительном ведении теологов.
Память, сохраненная Инквизицией
Однако разработка богатейших недр инквизиторских документов начала открывать
перспективы исследования того, чем на самом деле было катарское средневековое
общество. Чем больше исследователи читали эти документы, тем больше понимали,
что эта ересь не имела никакого экзотического характера, что ее верующие
мало чем отличались от обычных христиан своего времени. С 50-х годов медиевисты
все чаще и чаще ставили вопрос о катарской ереси, используя терминологию
социальной, а не религиозной проблематики.
В то же самое время критическая история - особенно в Италии и Германии
- стала смотреть на катаризм в его средневековом и абсолютно христианском
контексте.
Открытие катарских манускриптов
В недрах монастырских библиотек и архивов в Париже, Флоренции и Праге
в ХХ столетии было найдено пять катарских манускриптов: они сохранились
там в качестве материалов, на которые в XIII столетии ссылались ученые
доминиканцы, создавая свои антикатарские Суммы. Таким образом, эти рукописи,
используемые для опровержения ереси, теперь послужили серьезным источником
ее открытия и переоценки.
Катарские
книги
Открытие и методическое изучение пяти рукописей катарского происхождения
во второй половине ХХ века, привело к появлению точки зрения, противоположной
тому, которая проистекала из информации, подаваемой католиками. Трактаты
и ритуалы катаров очень четко демонстрируют последовательную евангелическую,
христианскую культурную среду, характеризующую катаризм.
Сегодня историкам доступно огромное количество богатейших и разнообразных
документальных источников, опираясь на которые, можно квалифицированно
изучать этот феномен, как с социологической, так и с религиоведческой
точки зрения.
Поэзия и коммерция
Сейчас французские университеты преимущественно хранят молчание в области
изучения катаризма, который долгое время был чем-то вроде табу. Ситуация
эта осложнялась еще и многочисленными безумными спекуляциями на эту тему.
Кроме того, французским ученым казалось несколько подозрительным слишком
сильно интересоваться подобными вопросами - но так было до тех пор, пока
медиевистика как наука не завоевала серьезные позиции во всем мире. Однако,
расцвет научных исследований не мешает катарофильской коммерции наполнять
бутики и книжные магазины всякой дребеденью, хотя, должна признать, что
среди этого сора встречаются иногда настоящие цветы поэзии. Радует то,
что после стольких лет враждебности и разнообразных спекуляций, Добрые
Люди все больше и больше завоевывают симпатии человечества. Симпатии,
которых по-настоящему заслуживает их истинный образ.
Первыми исследователями катаризма были преимущественно католические теологи,
работавшие со средневековыми антикатарскими документами. Но во второй
половине ХХ века стал господствовать иной, светский подход к этой ереси,
основанный на изучении инквизиторских документов и текстов катарского
происхождения.
Глава
из книги Анн Бренон "Катары: Христианская церковь на костре"
Les Essentiels, Essentiels Milan, 1998.
© Перевод Credentes
| ||||||||||||